Все, кто соприкасался непосредственно со спасательными работами осенью 2000 года, все кто участвовали в дальнейшем следственном процессе по «Курску» неизменно отмечали возникающее чувство уважения к тому, как проявил себя экипаж в этой страшной ситуации. «Ребята вели себя очень достойно, — вспоминал Шамиль Алиевич, один из криминалистов участвовавший в подъеме тел моряков, — а с запиской Колесникова, на мой взгляд, вообще, произошло явное чудо. На экране монитора были видны все перипетии подъема тел. Тогда еще в отсеке, когда водолазы начали подъем Колесникова, было видно, что он сильно обгорел, и его куртка подводника сгорела практически полностью, но я заметил, что ее карман нагрудный почему-то на месте. Для меня это профессиональное, есть карман, значит, в нем может что-то важное быть».
И, действительно, в нем оказалось очень важное. Тогда весь мир услышал слова спокойного мужества российского офицера принявшего последнее командование этой некогда лучшей лодкой России и теми двадцатью тремя ребятами, уцелевшими в искореженных взрывом отсеках.
«Весь личный состав из 6-го, 7-го и 8-го отсеков перешел в 9-й. Мы приняли это решение в результате аварии. Я пишу на ощупь… Шансов, похоже, нет. Процентов 10-20. Будем надеяться, что хоть кто-нибудь прочитает. Самочувствие плохое. Ослаблены действием угарного газа. Давление повышается. Кончаются регенаративные патроны. При выходе на поверхность не выдержим декомпрессии. Здесь списки личного состава отсеков, некоторые находятся в девятом, и будут пытаться выйти. Всем привет, отчаиваться не надо». (Из записки капитан-лейтенанта Дмитрия Колесникова).
Господь сберег для нас это свидетельство высоты духа русского моряка. В течение всех не простых коллизий извлечения тела из отсека, загрузки в специальные контейнеры, подъема со стометровой глубины и доставки на борт судна «Регалия» карман с бумагами капитан-лейтенанта держался «не на чем», оставаясь на своем месте, на груди, у сердца.
Как вспоминали криминалисты, были и другие записки, но их не публиковали — из-за их сугубо личного характера. В них последние самые важные слова своим родным и близким. Писали спокойно, с чистой совестью и сознанием выполненного долга. «Ты теперь в семье остаешься старшим мужчиной, — так наставлял своего сынишку один из подводников в своей прощальной записке, — помни, на тебе большая ответственность».
«Карандаш ломается, холодно, темно
Капитан Колесников пишет нам письмо
Нас осталось несколько на холодном дне
Три отсека взорвано, да три еще в огне
Знаю — нет спасения, но если веришь — жди
Ты найдешь письмо мое на моей груди».
(Из песни Ю. Шевчука «Капитан Колесников»)
За несколько дней до своего последнего выхода в море капитан-лейтенант Дмитрий Колесников оставил своей жене Ольге четверостишье, показавшееся тогда ей странным и тревожным:
«А когда час придёт умирать,
Хотя мысли такие гоню,
Мне придётся тогда прошептать:
«Родная, тебя я люблю!»
Через несколько дней, находясь уже в холоде и мраке девятого отсека, он успел выполнить свое обещание: «Олечка, я тебя люблю, не переживай сильно. Моим привет».И росчерк прощальной подписи.
Две иконы Божьей Матери «Федоровская» были привезены в подарок Видяевским храмам из города Костромы на первую годовщину памяти «Курска». Но лишь позже люди стали замечать, что на обоих иконах руки Богоматери и ножки Младенца стали выглядеть как бы «обгоревшими».
Источник: http://www.pravmir.ru/neugasimaya-lampada-kurska/#ixzz36zV7S9C4
Просмотров этой страницы: 196.